Отправлено: 30.08.07 11:26. Заголовок: ФАНТЫ ДЛЯ ФЭНА

ВЕЧНЫЕ ПЕСНИ О ГЛАВНОМ или ФАНТЫ ДЛЯ ФЭНА (семинар молодых авторов на "Звездном Мосту-2005"*)
"...По правде сказать, я испытываю весьма мало уважения к дорогой публике, которую обречен ублажать, как ханжа Трэш в "Варфоломеевской ярмарке", трещотками и имбирными пряниками, и я был бы весьма неискренен перед теми, кому, быть может, случится прочесть мои признания, если бы написал, что публика, на мой взгляд, заслуживает внимания или что она способна оценить утонченные красоты произведения. Она взвешивает достоинства и недостатки фунтами. У тебя хорошая репутация - можешь писать любой вздор. У тебя плохая репутация - можешь писать как Гомер, ты все равно не понравишься ни одному читателю. Я, пожалуй, ребенок, испорченный успехом, но я прикован к столбу и должен волей-неволей стоять до конца..."
Вальтер Скотт, дневники, 1829 г.
"Литературе так же нужны талантливые читатели, как и талантливые писатели"
С. Маршак.
"Да, это - знамения ясные в груди тех, которым даровано знание; отрицают наши знамения только тираны!"
Коран, сура "Паук"
Перед тем как начать наш очередной семинар для молодых, не очень молодых и совсем не молодых авторов, мы хотели бы предупредить: дело в том, что наши советы, а особенно следование им, зачастую снижают будущие тиражи. Поэтому слабонервных сразу просим удалиться.
Очень хорошо.
Те, кто остались, знают, чем рискуют.
Итак, краткая прелюдия.
Недавно в журнале "Реальность фантастики" вышла в свет наша статья "Сеанс магии с последующим разоблачением, или Секстет для эстета". Там мы попытались рассмотреть с точки зрения так называемого "эстета" - человека, фантастику не читающего и отвергающего принципиально - основные тезисы, по которым "эстет" отрицательно оценивает фантастику. И попытаться доказать хотя бы для себя, что тезисы эти совершенно не литературны - скажем, размер тиража или скорость письма, или что-нибудь в этом роде. Довольно быстро в журнале началась полемика, Владимир Пузий и Михаил Назаренко написали свою контрстатью, где возражали нам и спрашивали: где же Олди видели таких эстетов, если их в природе нет, и с кем в этом случае мы полемизируем?
Сообщаем: таких эстетов мы видели.
Во-первых, в Союзах писателей России и Украины, особенно в руководстве. Потому что под соусом указанных нами тезисов мы, Александр Зорич, Михаил Бабкин и ряд других авторов в эти союзы приняты не были. Тезисы прозвучали, фантастам отказали.
-----------------------------------------------------------------------------------------------
* От авторов: "Мы прекрасно понимаем разницу между публичным выступлением и текстом на бумаге. В первом случае огромную роль играют интонация, жест, пауза, контакт с аудиторией и пр. Но мы намеренно, редактируя стенограмму доклада, попытались сохранить характер устной речи, возможно, частично в ущерб "литературности" текста. Так или иначе, мы рады вновь увидеться с вами, друг-читатель! Поговорим о странном?
-----------------------------------------------------------------------------------------------
Во-вторых, таких эстетов мы видели в литературном институте им. Горького. Обычно это профессоры, заведующие кафедрами, деканы и ректоры.
В-третьих, таких эстетов мы регулярно видим на телевидении в литературных передачах, в профильных высших учебных заведениях, на кухонных посиделках, на богемных тусовках и прочее-прочее-прочее.
Но!
Наш сегодняшний разговор не про эстетов, а про фэнов. Так что заранее готовьте вопросы, где Олди видели таких фэнов.
На самом деле коренной (или ортодоксальный) фэн и не к ночи вышеупомянутый эстет, как это ни парадоксально звучит, - две стороны одной медали. Во многом они сходятся, даже сами не очень это понимая. Особенно данная непонятливость видна со стороны фэнов, ибо эстеты аргументы фэнов умело используют в свою пользу. Это противоположности, которые, как известно, суть единство и борьба. И оказывается, что единства здесь куда больше, чем борьбы.
В чем же они схожи: эстет с фэном?
Первое: и те, и другие, как правило, не читают ту литературу, которую ругают. Эстеты не читают фантастику, а фэны-ортодоксы в большинстве не читают всю остальную литературу. При этом, практически ничего не зная о той области литературы, которую они, мягко говоря, критикуют, обе стороны берут на себя смелость отказывать ей в литературности, говорить, что это плохо по разным причинам и критериям, и утверждать это с совершенно невероятным апломбом.
Второе: Как мы уже говорили, и те и другие категорически уверены в своей правоте. Может быть только так, и никак иначе, а кто считает по-другому, тот дурак.
Третий момент, о чем, собственно, у нас и пойдет речь, заключается в следующем. И те, и другие, и заядлые фэны, и оголтелые эстеты (если хотите, поменяйте эпитеты местами, это не важно) предъявляют к литературе, причем в первую очередь к критикуемой ими литературе, нелитературные критерии оценки. Оценивают не реальные литературные достоинства произведения, которые, кстати, тоже зачастую достаточно субъективны, а применяют некие внелитературные параметры, и согласно этим параметрам отказывают оппонентам в праве на литературу, достойную возвышенного или увлекательного чтения.
Поскольку речь сейчас в первую очередь о фантастике, а не, скажем, о дамском, историческом или детективном романе, поэтому разговор пойдет о критериях почтенного господина фэна, которые он предъявляет к своей любимой фантастике. Фэн априори фантастику любит, значит, он ее читал. Следовательно, выдвинутые им требования должны удовлетворять его вкус, объяснять, почему же ему, собственно, нравится именно это направление литературы. Итак, что же говорит фэн-ортодокс о фантастике?
Ибо то, что говорит фэн-ортодокс о всей остальной литературе, кроме фантастики, повторять в приличном обществе не рекомендуется.
ТЕЗИС 1. В фантастике главное - фантастическая идея. Все остальное (эстетика, язык, стиль писателя, характеры героев, антураж, лирические и психологические отступления, пейзажные зарисовки, портреты персонажей и т. д.) - второстепенно и служит только вспомогательными средствами для раскрытия фантастической идеи.
"Так называемое "произведение" рассчитано исключительно на людей, не имеющих фундаментального образования и глубоких познаний в истории культуры, но нахватавшихся по верхам и испытывающих комплекс неполноценности от осознания своей ущербности. Вывод - книга рассчитана на представителей рабочего класса, сподобившихся окончить политех."
Говорят читатели
Раскрытие Великой Фантастической Идеи.
Казалось бы все, совершенно, литературно.
Другое дело, что в последнее время, если вы следите за мутациями термина "фантастическая идея", в этом словосочетании слово "фантастическая" стали опускать. Теперь все чаще это просто называют ИДЕЕЙ. Спросите у любого правоверного фэна - и он вам объяснит, что это за зверь: фантастическая идея. Подводная лодка в "20 000 лье под водой" Жюля Верна, лазер в "Гиперболоиде инженера Гарина" Алексея Толстого, машина времени у Герберта Уэллса и так далее. Вроде бы все нормально и литературно: ну кто такой капитан Немо без "Наутилуса"?! Кто такой Гарин без своего замечательного гиперболоида и герой Уэллса без машины времени?! Кто такая, наконец, Баба Яга без помела и ступы?! За исключением малой детальки, без которой машина, как без двигателя, не ездит. Все вышеуказанное, может быть, штука и фантастическая, но никаким боком НЕ ИДЕЯ. Рядом не лежало.
Почему?
Давайте возьмем такую занудную вещь, как идейно-тематический анализ. Не спешите разбегаться, господа писатели, мы не собираемся грузить этим ваши впечатлительные натуры. Просто, на минуточку вспомнив свое режиссерско-актерское прошлое, хотим заметить в упрощенном варианте: тема - она всегда конкретна, а идея всегда абстрактна. Тема - это материал, на котором строится книга, а идея - то главное, что хочет сказать этой книгой автор.
Тема отвечает на вопрос: ЧТО? Идея: О ЧЕМ? Сверхзадача: ЗАЧЕМ? (чего я - писатель хочу от читателя: понимания, просветления, восхищения, денег - нужное подчеркнуть).
Если, скажем, режиссер ставит трагедию "Ромео и Джульетта", то темой является конфликт двух знатных семейств в Вероне такого-то века… Можете, если угодно, продолжить до победного конца. Понятный, конкретный материал. Два семейства поругались, возникли проблемы, четко указано время и место действия. Что-то вроде хорошей аннотации: прочитал - и уже в теме. Командуйте художнику и костюмеру, какой реквизит подбирать на складе.
А вот идея...
Мы с вами в ближайшее время, к счастью, не в состоянии обратиться к Шекспиру и спросить: какую идею, почтенный Вильям, вкладывали лично вы? Значит, при постановке спектакля идею режиссер формулирует сам, ставя свои задачи. Вы можете поставить спектакль о том, что, к примеру, любовь бессмертна и побеждает даже физическую смерть. Тогда вы расставите определенные акценты, подчеркивая эту идею. Или можете взять другую идею: допустим, наш жестокий век убивает все святое, особенно любовь, утопив чувство в нужнике реальности. Спектакль (или книга, если угодно) сразу заиграет иными гранями. Теперь мы говорим не о жизнеутверждающем начале, а наоборот, о пессимистическом - все умерли, а оставшимся в живых очень плохо. Главный признак настоящей литературы, если верить специалистам.
Но в любом из приведенных примеров идея абстрактна. Она выражает какую-то общую мысль или концепцию.
ИДЕЮ, одним словом.
Скажите, пожалуйста: неужели в романе "Мир-кольцо" мир-кольцо способен являться идеей романа?! Честное слово, мы оба впадаем в депрессию, когда некоторые читатели нам рассказывают: "Олди, в вашем романе "Путь Меча" чудесная идея - у вас мечи разговаривают!"
То есть, правоверный фэн берет некую сущность, которую называет сперва фантастической идеей, затем просто идеей книги, и постепенно, шаг за шагом выводит ее в ранг идеологии текста, главной мысли (чувства, мироощущения) автора. И зря. Лазер - это не идея. В книге "Гиперболоид инженера Гарина" может, скажем, звучать идея: "Власть развращает, а абсолютная власть развращает абсолютно". Может идти речь об идее ответственности изобретателя за свое изобретение в социальном смысле. Может быть прописан крах человека, возжелавшего стать сверхчеловеком. Мы меньше всего намерены сейчас вас просвещать - каждый прочтет книгу и сам выстроит себе идею.
Так что ж тогда означает для книги лазер?
Что берет фэн, называя это идеей?!
Это ФАНТАСТИЧЕСКОЕ ДОПУЩЕНИЕ. Фантастический элемент, или, как говорят в театре, предлагаемое обстоятельство. Например, я командую: "Девушка, прочитайте мне монолог Катерины "Почему люди не летают?" из "Грозы" Островского". Девушка читает - люди, мол, не летают как птицы, потому что станут гадить друг другу на голову. Не нравится мне, как девушка читает монолог. Тускло, скверно, без огонька. Я и предлагаю: "Милая, вот представь себе, что ты сейчас взлетишь. Читаешь, а дыхание подкатывает, земля уходит из-под ног, начинаешь терять равновесие!.." Актриса пробует, представляет, пошел верный звук, монолог приобретает новые краски! Так вот, неужели идеей монолога является предложение режиссера: "Представь, что ты летаешь!"? Неужели ЛЕВИТАЦИЯ внезапно становится идеей монолога?
Нет. Это ПРЕДЛАГАЕМОЕ ОБСТОЯТЕЛЬСТВО.
Инструмент для достижения поставленной цели.
А правоверный фэн берет этот вспомогательный, технический элемент, задача которого подчеркнуть наиболее остро, под неожиданным углом, те или иные социальные, личностные, Бог знает какие черты книги - и возводит в ранг ИДЕИ… "Милая, самое главное в тебе - левый глаз! И даже не собственно он, а то, как он косит…". Может, это и чудесно, что глаз косит, мы же не против. Но едва допущение, предлагаемое обстоятельство, оно же "фантастическая идея" ставится в центр восприятия, делается главным достоинством, становится "просто идеей", - книга начинает усыхать. Частности становятся основой, средство становится целью. От всего монолога остается лишь режиссерская задача актрисы - почувствуй, что ты летаешь. Все остальное исчезло, потеряло смысл. "У них мечи разговаривают", и баста. Хотелось поговорить об агрессии и путях ее "самоотвода", о феодальной утопии, о королях и капусте…
Нет, "мечи разговаривают"!
Все! Фэн приехал! Он четко знает идею произведения.
Когда писатель работает над книгой, он пьесу, которая у него в душе, сердце и голове, ставит "на бумаге" в виде моно-спектакля. Сам себе актерская труппа и режиссер, осветитель и художник, рабочий сцены и директор театра. Понимаете, в чем смысл? Один за всех. Но когда книга попадает к читателю, читатель не получает в руки готового спектакля. Он заново получает пьесу (правда, вместе с частичной режиссерской экспликацией), которую обязан ставить на своем театре. Читатель теперь сам себе осветитель, художник, режиссер, дирижер, актер и так далее. Если этот театр бездарен, если этот театр в качестве идеи возьмет: "Ах, лазер! - смотри-ка, блин, автор предвидел развитие науки!" - то все восприятие книги для этого читателя сведется к одной-единственной мысли, как к центру Вселенной:
"Ишь, лазер предвидел! Подлодку изобрел!"
Сейчас появилось разоблачение: оказывается, не Жюль Верн первым описал подлодку, а до него кто-то об этом уже писал. Очень важно! Ну, чертовски важно, кто первым написал, какая штука плавает под водой, да?! И спектакль соответственный получился: вместо власти - сплошной гиперболоид. Дамы и господа, идея зависит не только от писателя. Она зависит и от читателя. Один вложил, а второй увидел или не увидел, или увидел совсем другое. Можно "Гамлета" поставить тысячью способов, и каждый раз с разной идеей. Помнится, существовала оригинальная постановка, где, согласно режиссерской концепции, Офелия была католическая церковь, а Гамлет был Спаситель - английская версия, религиозная насквозь. Провалилась с величайшим треском. Но - почему нет? Мы можем о Гамлете поставить спектакль, где месть ведет к гибели. А можем выдвинуть идею, что злодеяние должно быть наказано любой ценой. А теперь представьте, если мы в качестве идеологического зерна "Гамлета" выдвинем фантастическую идею:
"У НИХ ПРИЗРАКИ ПО ЕВРОПЕ ХОДЯТ!!!"
Какая замечательная идея! Представляете, весь спектакль об этом! В начале был призрак, все остальное - ерунда!
Итак, фантастическое допущение или фантастический элемент, или предлагаемое обстоятельство (назовите, как хотите) не является литературным критерием и тем паче литературным достоинством произведения. Фантастика, оцененная по этому критерию, выходит за рамки литературы. КАК написано, уже не играет никакой роли: лазер достоверно изображен? - ну и слава богу, чудесная книжка!
Вы что, никогда не читали отклики: "У автора в книге все хорошо, но крепость описана неточно: донжон должен быть на три метра выше". Вот оно! - предлагаемые обстоятельства вылезли вперед. Ну, донжон. Ну, три метра. Для литературы невероятно важно. Тем самым фэн дает эстету сильный козырь: "Смотрите: они оценивают свою любимую фантастику по совершенно нелитературному критерию! Значит, какая же это литература? - а ни-ка-ка-я!".
А мы в качестве контраргумента - лазер с подлодкой...
Как жахнем прямой наводкой по эстетскому донжону!
ТЕЗИС 2. В фантастике главное - эмоциональность, сопереживание, тонкие чувства, "невидимые миру слезы". "Над вымыслом слезами обольюсь" - все остальное (см. тезис 1) вторично по отношению к главному.
"Если герои живые, интересные, смышлёные - любая идея покатит."
"Герои обязаны вызывать положительные эмоции разной степени интенсивности. Ведь в чём причины популярности футбола и непопулярности - водного пола? А в том, что в футбол многие играли, следовательно, считают этот вид деятельности достойным занятием, а значит, с симпатией в целом относятся к любому футболисту - "по умолчанию". Если герои вызывают более глубокие положительные эмоции, то тогда прощаются и штампованные сюжеты с кучей повторов, и достаточно тяжелый язык, через который приходится прямо-таки продираться."
Говорят читатели
Оно, конечно, да. Если герои смышленые, то все пучком.
А уж если вызывают положительные эмоции разной степени интенсивности...
Обратите внимание: о каких-либо других достоинствах, кроме героев и идеи, в приведенных цитатах не говорится вообще. Идея даже в данном случае отодвигается на второе место, а вперед вылезают герои.
Живые и смышленые.
В свое время Александр Галич пытался определить разницу между стихами и не-стихами. Вспоминал, как на московской кухне они с друзьями долго старались понять, чем отличается поэзия от псевдо-поэзии. И в качестве примера привел четверостишие из Тютчева:
Вот иду я вдоль большой дороги,
В тихом свете гаснущего дня,
Тяжело мне, замирают ноги,
Ангел мой, ты видишь ли меня?
А потом другое четверостишие, написанное в том же размере, с той же системой рифмовки:
Расцветали яблони и груши,
Поплыли туманы над рекой,
Входила на берег Катюша,
На высокий берег на крутой.
Александра Аркадьевича волновало: как объяснить человеку, не чувствующему поэзии, не воспринимающему поэтического слова, что первое - это стихи, а второе - "техническое стихосложение"? Ну, зарифмовал. И ни одного образа. Есть подробная картинка: яблони, груши, туманы, речка. Вот Катюша вышла на берег. Фотография в семейном альбоме. Образная система отсутствует, как класс. Но мы сейчас не об этом.
Эмоции слушателя налицо? Сколько угодно.
Может человек плакать под "Катюшу"? Безусловно!
Теперь вернемся к любимой фантастике, которая ждет нас, своих "сизых орлов", на крутом берегу.
Эмоциональность, конечно же, хороша. Сопереживание произведению, с нашей точки зрения, один из необходимых элементов восприятия. Книга, которая не вызывает сопричастности, становится абстрактной, умозрительной. Как бы чудесно она ни была написана высоким стилем и с лихо закрученным сюжетом, это, тем не менее, до конца не спасает - художественное произведение много теряет, если не трогает читателя за душу.
Все верно.
Но...
Эмоциональность - один из трех китов восприятия литературного художественного произведения. А именно: интеллектуальная, эстетическая и, собственно, эмоциональная составляющая, сопереживание. На этих трех китах держится и фантастика в том числе. Но среди троицы китов эмоциональность наиболее субъективна. Эмоциональный отклик может быть вызван совершенно нелитературным моментом в произведении. Грубо говоря, человек читает скверно написанную повесть с героями из картона и характерами из пластилина, вспоминает ситуацию, которая близка ему, похожа на ту, которая произошла в детстве с ним или с его родными... Естественно, у читателя пошла цепочка ассоциаций, переживаний, повесть запала в душу, стала любимой. Но мастерство писателя здесь ни при чем. Это случайное попадание в болевую точку конкретного человека.
И не имеет отношения к литературным достоинствам произведения.
В фантастике очень многие фэны, "заточенные" под эмоциональность в первую очередь, сводят сопереживание к отождествлению себя с героем произведения. В большей или меньшей степени. Молодые люди любят почувствовать себя Конаном-варваром и прочими мачо - отсюда и до Альфы Центавра. Юные леди, мы думаем, тоже найдут немало обожаемых прототипов в фэнтези: кошки-оборотни, элегантные вампирши... Эмоций - навалом! Грубый варвар всех обидчиков замочил, вот я бы тоже хотел, да что-то не получается. Зато имею обалденный всплеск чувств, когда это получается у книжного персонажа. На самом деле, вопреки приведенной выше цитате, для эмоционального отклика не обязательно в жизни испытать на личном опыте проблемы Конана или дамы-вамп.
Если взять ту же трагедию влюбленных в "Ромео и Джульетте" - то вряд ли у многих, к большому счастью, имелся сходный личный опыт.
Но при этом забывается напрочь, что эмоциональное переживание - это не обязательно положительная эмоция. Если герой произведения, к примеру, маньяк-таксидермист и вызывает у читателя реальную ненависть, если ситуация гнусна и рождает омерзение - это тоже сопереживание. Тоже эмоциональное включение в книгу. Еще какое! Но далеко не всем по сердцу испытывать отрицательные чувства. Далеко не каждый может через трагедию прийти к катарсису, а не просто испортить на день пищеварение. И результат для "эмоциональника" налицо: мерзкий злодей, мерзкая ситуация, у меня отторжение - в итоге не нравится мне эта книжка! КНИЖКА ПЛОХАЯ. Читатель не понял, что он на самом деле мощно включился в эмоциональный слой книги, испытал именно те чувства, которые туда были заложены автором, что автор молодец и достиг своей цели. Все сделано правильно, книга написана талантливо, но мы имеем конфликт с установкой: "Сделайте мне приятно!".
Литература - она не для того, чтобы гладить человека по пузику и говорить, какой ты, брат, хороший, и как ты похож на Конана-варвара.
Три кита, о которых мы говорили - эмоциональность, эстетизм, интеллектуальность - три ножки табурета. Три точки - устойчивая конструкция, всем известно. Человек, который пытается абсолютизировать или превознести над другими один из критериев, подобен человеку, который отпилил у табурета две ножки и пытается на оставшейся усидеть. Упал, ударился и обвинил писателя в отбитой заднице. К счастью, существует ряд умных и тонких читателей, которые могут оценить, что зачастую не книга плоха, а просто это, скажем, в области эмоций НЕ МОЯ книга. Мне лично она не понравилась, вызвала отрицательные эмоции или оставила равнодушным, но я понимаю, что это талантливая книга, которая не вошла со мной в "сердечный резонанс". Так скажет в ряде случаев грамотный, умный, корректный читатель. К сожалению, такое случается нечасто.
В свое время Чарльз Дарвин (когда он уже был стар, около восьмидесяти лет, если не изменяет память) писал в дневниках, что его перестали эмоционально трогать произведения Вильяма Шекспира. Из этого сэр Чарльз не сделал вывод, что Шекспир плох, что я, наконец, стал старше и понял, какая это все ерунда, начиная с сонетов и заканчивая пьесами. Он написал: "Что же СО МНОЙ случилось, что с возрастом я очерствел и разучился воспринимать Шекспира?".
Эмоциональный читатель - самый трепетный, он возвел в абсолют личную субъективность. Джоконда некрасива - значит, картина непрофессиональна, правильно? Я ж люблю блондинок, а она не блондинка. Этот принцип фэн автоматически переносит... Нет, даже не на книгу. Хуже: на автора. Поскольку метод оценки строится на самоотождествлении (с героями, ситуациями книги) и на содрогании сердечной мышцы, то фэн автоматом, неосознанно приходит к самоотождествлению с автором, принимая или отторгая не конкретную книгу - конкретного писателя. Он делает нелитературный (личностный) критерий оценки - псевдолитературным, обобщающим творчество.
Он говорит: "Слушайте, я три года назад плакал над его книгами, а теперь плакать перестал. Автор - отстой, книжка - дрянь! Исписался, продался за гонорары!".
Дорогой наш, мало ли - может, автор тебя перерос, может, ты вырос из вчерашних штанов, изменился твой личный опыт. Тебя перестали трогать определенные вещи. Нас же не удивляет, что ребенок способен расплакаться, если вы не купили ему мороженое, а вы от такой драмы даже в затылке не почешете.
Фэн берет ряд субъективных моментов, вешает их на автора, как заслугу или недостаток... А эти эмоциональные "ордена" замкнуты на читателя, и только на читателя. Давайте вспомним старый анекдот:
Грустный мужик заходит в магазин
- Здравствуйте, я у вас вчера воздушные шарики покупал...
- Вам еще шариков?
- Нет. Я с жалобой: они бракованные...
- Воздух не держат?
- Держат.
- А что тогда?
- Не радуют они меня...
Звучит по радио "Шансон" абсолютно ерундовая песня - ну, скажем, псевдо-блатная. Написана отвратительно, исполнение хуже некуда, музыка мимо кассы. А небритый дядя рыдает: у дяди, к примеру, магаданские воспоминания, грехи молодости или что-нибудь еще. Это связано с литературным, музыкальным, вокальным качеством песни? Нет. А дядя утирает слезы - эмоциональность и сопереживание обалденные!
Слушая треньканье ностальгической гитары, можно плакать. Но будет ли справедливым заявление, что это и есть настоящая, высокопрофессиональная музыка, а не концерт "Аранхуэс" Родриго? Вот на этой бравурной ноте мы и переходим к третьей позиции. Что же еще самое главное в фантастике?
ТЕЗИС 3. В фантастике главное - увлекательный сюжет. Все остальное (см. тезис 1) только отвлекает от "забойного" сюжета.
"Почему-то во всех дискуссиях никто не вспомнил о таких хороших сериалах, как "Черный отряд" и "Приключения Гаретта" Глена Кука. По-моему, в обоих случаях с увеличением номера книги интерес только возрастает. Насчет языка и прочего не скажу - хороший сюжет держит и без этих изысков. Естественно, появляется тень сериальности. Гаррет книжке к 5-ой стал довольно-таки утрированно-великим персонажем.
Но сюжеты!!!! Сюжеты!!!"
"Па моему, чем старши оне ставоновятся, тем больши извращаются. Ну ни дагнать им Стругацких па языку. Вот жывущий в паследний раз была книга а эта скушная."
Говорят читатели
Казалось бы, братцы-сестрицы, сюжет-то - литературная компонента! Значит, тут фэн - молодец.
А если задуматься, как в случае с фантастической идеей?
Первое: такой читатель читает очень много, очень быстро и практически никогда не перечитывает. А зачем? - сюжет-то он уже знает. Чего там перечитывать? Оно "и без этих изысков держит". Изыски не нужны. Мы бы сравнили такого фэна с бегуном-стайером. Бежит читатель из пункта А в пункт Б, страшно ему интересно, где этот пункт Б расположен, все силы отдает, лишь бы до финальной ленточки добежать, порвать ее грудью. Ни роща на обочине дороги, по которой он мчится, ни воздух свежий, ни речушка, которая течет за холмом, ни пейзажи вокруг дороги, цветочки-лепесточки, его абсолютно не интересуют - фэну позарез нужно добежать в пункт Б и сказать: "Хорош сюжет! А сколько внезапных поворотов! В прошлой книге было шесть; в этой - целых восемь, значит, сюжет гораздо лучше. Кстати, два поворота были для меня непредвиденными...". Это замечательно. Но дело в том, что к сюжету, как к литературному понятию, такое впечатление не имеет ни малейшего отношения. У сюжета - это скелет книги, цепь событий, меняющих психологическую мотивацию персонажей - есть свои закономерности, своя структура, архитектоника. Вспомним страшные слова: ЭКСПОЗИЦИЯ (введение в ситуацию), ЗАВЯЗКА (зерно основного конфликта), РАЗВИТИЕ ДЕЙСТВИЯ (внутреннего и внешнего, то есть развитие конфликта в первую очередь), КУЛЬМИНАЦИЯ (максимальное напряжение сил конфликта, вызывающее у читателя катарсис) и РАЗВЯЗКА. И вот мы берем в руки книжку, над которой тыщ двадцать фэнов пляшут ритуальные половецкие пляски и кричат: "Сюжет! Сюжет великий! Мы от этого сюжета балдеем с утра до вечера!!!". Начинаем смотреть: а кульминации-то нет!
Финала же, то бишь развязки, нет вообще!
Говоришь автору книги при встрече: "Брат-фантаст, как такое получилось?!". Отвечает брат-фантаст: "Ты знаешь, тут я толстую книжку писал, да не дописал. Меня и попросили будущую толстую книжку на два или три тома разбить. Я резанул, где объем позволяет…".
Вот он, сюжет. У скелета по просьбе директора морга часть верхних позвонков отрубили - красивейший скелет получился! Ладно, проехали. Дальше говоришь: "Хорошо, а с завязкой у тебя почему проблемы?".
Брат-фантаст удивляется: "Откуда проблемы? Они с первой страницы машутся..."
Завязка - это первое событие, где закладывается зерно основного конфликта текста. Ну, скажем, хотим мы показать в книге, что самые заклятые враги, попав в общую переделку, способны начать сотрудничество друг с другом и могут найти общий язык. Желаем, понимаете, писать о гуманизме и человечности. О том, что люди в силах договориться, какие бы их ни разделяли барьеры: расовые, языковые, ментальные, сословные... Хорошо, не люди, а эльфы, орки, инопланетяне, барабашки, вампиры - но могут. В любых комбинациях. Замечательно. Начинаем сочинять сюжет. Скажем, герой что-то украл, попал в тюрьму, в тюрьме с кем-то подрался, начали его расстреливать, вешать или рубить голову, не отрубили, куда-то повели - он еще побегал-побегал по крышам и подворотням, потом познакомился с будущим врагом, с которым пойдет куда-нибудь в квест, где мы и станем развивать основной конфликт и идею...
Вроде бы, все понятно.
Но все, предшествующее первой встрече героев, сколько бы они ни бегали по крышам и ни рубились на трехручных мечах, - это ЭКСПОЗИЦИЯ! Завязки еще не произошло! Зерно основного конфликта книги не было брошено в борозду! А герой уже полкниги бегает. А завязка не происходит. А он бегает и стреляет. А фэны аплодируют: "Какой сюжет!".
Нет сюжета, есть неумение автора книги создать гармоничную конструкцию. Автор не владеет ремеслом писателя. Нас же не удивляет, что пианист, если у него нет беглости пальцев и слуха, играет плохо? Сюжет - это целое искусство, плотный событийный ряд, умение подвести читателя к кульминации, где конфликт выйдет на высшую точку развития, где по идее - слышите? по идее! - должен произойти катарсис, самоочищение через соприкосновение с прекрасным. А писатель на конвенте, выпив сто граммов, хмурит бровь: "Да ну тебя, противный! Какая высшая точка, какой катарсис? Сделаем "промежуточный финал", а там посмотрим. Я тут думаю: может, это будет дилогия, а может, трилогия. Может, сериал забабахаю, если будет хорошо продаваться..."
Вот и вся кульминация! Вот и вся высшая точка напряжения конфликта. Писатель книжку уже издал, и гонорар потратил, и с читателями пять творческих встреч провел, но еще не решил вопрос композиции сюжета. А когда решит, тогда будет ему счастье.
В виде повышения тиража.
Мы понимаем, что сейчас говорим достаточно жестко. И еще раз фиксируем: подобные вещи указывают на неумение автора строить сюжет. Когда фэны вокруг него пляшут и припевают: "Какой дивный сюжет!", под сюжетом они понимают не фабулу, не цепь событий, даже не интригу - банальную последовательность физических действий и ситуаций. Пошел, побежал, украл, попался, вор должен сидеть в тюрьме, отсидел, встретил знакомого эльфа, улетели на Эпсилон Эридана... Это и есть ряд картинок, не меняющих мотивации персонажей, не развивающих основной конфликт, не работающих на идею, и так далее. Значит, когда говорят: "В книге главное - сюжет", мы отвечаем: "Врешь! Ты не в курсе, что такое сюжет. И любимый твой писатель тоже не в курсе."
Как итог, имеем полное преимущество "приключений тела" над "приключениями духа".
Литературное произведение - это сложный организм. Даже если беготню назвать сюжетом, то получится следующее. Из организма выдрали скелет и говорят: "Какой хороший организм! Все остальное неважно: ни мышцы, ни кожа, ни слизистая, ни желудок, ни печенка! С хорошим скелетом и без этих изысков покатит..." При таком подходе идеал - развернутый комикс.
Начинается цепная подмена понятий. Если мы понимаем кульминацию действительно как момент читательского катарсиса, как место сюжета, где конфликт достиг высшей точки - Ромео и Джульетта мертвы, над трупами братаются Монтекки с Капулетти, зрителя трясет: "Что ж вы поздно опомнились, гадюки?!" - то для фэна-"сюжетника" кульминацией является финальная драка. В финале подрались - значит, есть сюжет. Ну, а развязка - это, значит, промежуточный финал, тонкие намеки на будущие книги и пауза на полгода перед тем, как автор напишет продолжение.
Виват сюжету!
Под бурные аплодисменты вспомним фрагмент интервью Станислава Лема:
"Чем меньше компетентен читатель, тем большее внимание он обращает на занимательную фабулу. Антек пнул в зад Маньку - больше ничего не происходит. Вопросы литературного мастерства, искусства повествования, языка их совершенно не интересуют. Существует молчаливое большинство читателей, о которых мне ничего не известно, но я имею некоторое представление о тех, кто на Западе пишет в любительских журналах и устраивает периодические конкурсы НФ. Вопросы литературы не существуют для них вообще! Вы понимаете, что это значит: не существуют?! Им, конечно, известно, что такое литературный вымысел, ведь это взрослые люди, но из этого ровно ничего не следует. Они вообще не слыхали о каком-то там Уэллсе! Как же, ведь это такая древность! Кому интересно читать книги с пожелтевшими страницами? Кому захочется носить брюки по моде 1947 года? Они не читают ничего, кроме фантастики. Знания о физике? Из НФ. О биологии? Из фантастики. Американские психологи попытались воссоздать психофизический тип таких читателей и авторов. И знаете, что оказалось? Чаще всего это молодые люди со множеством комплексов, страдающие от одиночества неудачники. Нередко им просто не везет с женщинами. Найдет такой субъект себе девушку - и очень скоро перестает издавать эти научно-фантастические журнальчики. Это просто средство приятельского общения."
В принципе, четвертый тезис, к которому мы собираемся перейти - это гипертрофированный третий, доведенный до абсурда. Клинический случай, имеющий своих рьяных приверженцев.
ТЕЗИС 4. В фантастике главное - драйв, экшн. Сложный язык, психология, пейзажи, описания, размышления и отступления - лишнее.
"Уж я эту книгу читал-читал, и с начала читал, и с середины читал, и с конца, и в глазах рябило... Эту идею, по-моему, можно в куда меньший объем уложить... И еще постоянные вставки каких-то левых объяснений-рассуждений в самом действии, не идет на поддержание напряжения, еще немного почитаю, если не въеду - заброшу. Осталось ощyщение, что все в этой книге такие yмные, да и автоpы тоже ничего - а вот я дypаком ypодился."
"Книга читабельная, но тяжелая и нудная. Когда закончил читать,
осталось странное чувство - то ли хотели из меня авторы идиота сделать, то ли я уже и есть готовый идиот. Не самое приятное чувство после чтения, правда?"
Говорят читатели
Итак, любители экшена унд драйва. Это люди, которые испытывают острый адреналиновый голод. Чаще всего в реальной жизни они заняты какой-нибудь достаточно нудной сидячей работой. Реплику из зала: "Программисты!" мы отметем, как неорганизованную - не обязательно: офисные работники, клерки, книготорговцы, мало ли, кто еще. Они пытаются получить от книги то, чего им не хватает в реальной жизни - адреналинчику. Что для этого лучше всего, а главное, безопасно для любимого тела - порубиться в компьютерную игрушку, отстреливая монстров (что-нибудь DOOMоподобное), либо боевик по телевизору посмотреть, либо почитать соответствующую книжку, к примеру, новеллизацию того же DOOMа. Вот где экшена - завались.
Все, что снижает градус оного драйв-экшена - все, что делает литературу литературой - подобные читатели считают лишним и вредным.
Да, сгущаем краски и доводим до абсурда.
Но приглядитесь: так ли сгущаем и так ли уж доводим?
Тут стоит поговорить о темпоритме. Дело в том, что темп - это частота, скорость развития ВНУТРЕННЕГО действия. Динамика изменения характеров персонажей, динамика развития взаимоотношений, идей, концепций; психологического напряжения в конце концов, если речь о триллере или хорроре. А ритм - это частота и скорость развития ВНЕШНЕГО действия. Тот самый экшн, о котором, собственно, идет речь: что герой сделал, куда побежал, с кем сразился, кого обманул... Сочетание этих двух параметров дает настоящее, истинное, объемное действие - когда оно идет и внутренним, и внешним курсом.
Если в результате внешнего действия меняются психо-характеристики героя - это, естественно, не может оставить его внутренний мир, характер, мировоззрение и отношения с людьми в прежнем виде. В то же время, из-за того, что он меняется внутренне, герой начинает по-другому действовать внешне, меняется его реакция на внешние раздражители. Допустим, в начале книги он за косой взгляд готов был убить, а в финале понимает, что насилие - великий грех. Вот это и есть истинное действие, подлинный темпоритм книги: внутреннее и внешнее взаимосвязаны, перетекают и взаимообусловлены.
Однако любитель экшена темп не воспринимает ВООБЩЕ. Внутреннее действие проходит мимо него, оно ему в принципе неинтересно. Он говорит, что это отстой, герои слишком много шевелят извилинами и сердечной мышцей, да еще и любуются пейзажами

 Отправлено: 30.08.07 11:29. Заголовок: продолжение

Проводили как-то на литературном форуме, посвященном фантастике, опрос:
"Что самое важное в книге?"
Первое место, совершенно точно следуя вышеизложенным тезисам, заняла Ее Величество Идея, под которой большинство, судя по комментариям, понимало ту самую фантастическую идею - лазер, Мир-кольцо, говорящие мечи (прим. 30% голосов). Второе место занял Его Величество Сюжет (около 25% голосов). Под сюжетом понималось сами знаете что, в качестве самых сюжетных книг приводились тексты без конца и начала. И участники опроса дружно радовались, что автор намерен еще несколько книг к этим огрызкам дописать, но сколько именно томов, пока не решил. Третье место заняла Принцесса Читабельность (около 20% голосов). Чувствуете кайф самого слова? - ЧИТАБЕЛЬНОСТЬ... За ней на четвертом месте (около 13%) оказалась целая компания царедворцев под общим названием "Другое". Участники опроса под этим понимали, опять же исходя из комментариев, "мочилово", юмор, отсутствие натурализма (народ раздражало слишком подробное описание быта, природы и пр.), эмоциональное сопереживание и т. д. Пятое место занял ненаследный Принц Мир, огорчив сторонников-эскапистов (5% голосов). Герои - живые и смышленые, с валом сопутствующих эмоций - заняли почетное шестое место (4%). Герцогиня Новизна (типа, раньше этого не читал, а теперь прочел) набрала всего 3% голосов, заняв седьмое место.
А последние два места, восьмое и девятое (по жалкому 1% голосов на каждого), разделили бастарды, изгнанники, отребье: Достоверность и Язык.
Вдумайтесь, дамы и господа! ЯЗЫК, основное средство выразительности книги, единственный инструмент писателей - нет у нас другого инструмента! - нужен одному проценту читателей! Правоверным фэнам язык ни к чему! Как написана книга - абсолютно неинтересно!
Это говорит об одном. Вышеупомянутые шесть тезисов - и не только они - выводя фантастику из литературы в какое-то совершенно другое пространство, сделали свое дело.
По этому поводу давным-давно с рек вавилонских раздается известный нам всем плач Ярославны: фантастика умирает, уже умерла, у фантастики кризис, все очень плохо. "Пишут один отстой; читать нечего; вокруг сплошные графоманы и халтурщики..." Полно, друзья, не стоит абсолютизировать! Как известно, по закону Старджона 90% чего угодно - полная дрянь; и фантастика - не исключение. Правда, плакальщики отчего-то полагают, что к фантастике это относится, а во всем остальном проценты шедевров много выше.
Мы бы сказали иначе. Засилья полного отстоя, торжества клинической графомании в нашей фантастике нет. И не спешите спорить. Сперва выслушайте до конца.
В фантастике имеет место засилье середнячков-ремесленников. Легионы "худо-бедно". Они худо-бедно владеют языком. Ну, по крайней мере, падежи могут согласовывать. Они худо-бедно способны описать героя и даже добавить ему парочку индивидуальных черт. Они худо-бедно слепят сюжет - ну, не то чтобы сюжет, но историйку расскажут. Арсенал ремесленных навыков у них есть - может быть, и не шибко большой, но кое-что умеют. С фугами Баха проблемы, но на гитаре у костра получится.
Так вот, на страницах книг этих ремесленников средней руки воплощаются в жизнь все тезисы, о которых мы говорили. Деловитый литератор-фантаст, в худшей или лучшей степени владея азами литературного мастерства и не имея стимула (потребности?) это мастерство наращивать (вспомним "Мартина Идена" Лондона!), смотрит, что читает он сам, что читают его приятели, что популярно в интернете, на книжном лотке... Выясняет, к примеру: "Ага, забойный сюжет, как я это называю!" (с) Министр-администратор из "Обыкновенного чуда". И действует по знакомым внелитературным рецептам, пытаясь оформить свое творение, как произведение литературное. В итоге такой монстр в твердом переплете находит вполне вменяемый спрос среди той же группы, откуда литератор почерпнул знания о рецепте творчества. Другие ведь точно такое же печатают? Ну, и я напишу - может, чуть хуже, а может, и не хуже.
Смотря с кем сравнивать.
Таким образом часть фэнов становится писателями. А они воспитаны, к сожалению (не все, но довольно многие), именно на "средней фантастике". Не на отстое, не на графомании - но и не на шедеврах. А остальную литературу и вовсе знать не хотят. Зачем? Большинство вокруг - середнячки, издают всякого фант-добра навалом, читаю я это в изобилии - значит, это норма. Раз все так пишут - норма, и зашибись! Это печатают, это издают, это популярно, это обсуждается, в этом находят разнообразные достоинства.
Я могу не хуже! - самовоспроизводство посредственности.
Мы с вами, господа писатели, одновременно являемся и читателями. И когда мы прощаем собратьям по перу (клавиатуре) плоский язык, картонных героев, отсутствие образности, развития характеров, когда ласково говорим: "А вообще-то неплохо! Прочел с интересом. Не шедевр, но вполне..." - мы поощряем коллег к написанию тонн лабуды. Вольно или невольно, сознательно или бессознательно подстраиваемся под общий средний уровень. Начинаем оценивать, вслед за читателем определенной категории, литературу - по нелитературным критериям.
И этим критериям следуем.
Проблема в том, что это СЕЙЧАС середнячки. Со временем, если так будет продолжаться, они благополучно станут для очень многих ЭТАЛОНАМИ, корифеями - теми, на кого будут равняться завтрашние инженеры душ человеческих.
Фэн, отвергающий остальную литературу, вооруженный четким знанием, что нужно "настоящей" фантастике, на наших глазах вышел из читателей и пришел в писатели. Дамы и господа, он здесь, он среди нас! И воспитан оный фэн не на Чехове, который в него "идет плохо", не на Ахматовой, даже не на Желязны и Стругацких, а на бесконечных похождениях - ведьма летает, вампир кусает, клан Белой магии против клана Алой магии, сюжет налево, идея направо. Он знает умные слова - "сюжет", "мир", "идея" - только они давно потеряли реальное значение. Конан-варвар пришел в литературу, массово, стройными колоннами, с развернутыми штандартами. Он так мощно пришел, что ряд умных, талантливых людей тихо шепчет в нетрезвой глуши конвентов:
"Блин, хорошо же продается, гадюка! А я что, так не смогу?".
Вы думаете, почему фантасты так часто спиваются?!
Беда ситуации в том, что средний класс-победитель получает массу удовольствия от прорыва и не подозревает, что за ним идут следующие армады. Братец, они на пороге, они стучатся в твою дверь: читатели, воспитанные НА ТЕБЕ! Представил их? Содрогнулся?! В них уже не Чехов, в них ты трудно полезешь, если сделаешь хотя бы шаг в сторону... Тебя вышибут (не сейчас, так через десять лет) "с рынка" точно так же, как ты вышиб предыдущих. По главному критерию - ПО ТИ-РА-ЖУ. Потому что издатель уже сегодня хвастается: "У нас появился чудесный автор: очень быстро пишет. Он, конечно, пишет крайне скверно, но у нас к нему в пару есть хороший редактор - редактор перепишет!.."
Нате вам пять, шесть, семь книг в год - как с куста!
Кушайте-нахваливайте...
А чудесный автор еще и выскажется где-нибудь в сети:
"На фоне того, как некоторые "критики" вытаскивают из книг отдельные куски и искренне считают, что если они смогли найти в книге десяток кривых предложений, то книга дерьмо (это не про мою книгу, но про книгу одного моего друга). Хотя, если уж и находятся такие предложения, то пинать надо редакторов!"
Однажды это и станет "нормальный средний уровень" - то, что сейчас считается вообще нечитабельным. И уже на этой "литературе" станет воспитываться следующее поколение читателей (и писателей!), считая такой уровень - нормой.
Один вполне издающийся писатель Х подтвердил это заявлением:
"Каюсь, стилистика и язык хромают, но со временем, если я буду стараться, они изменятся (и не надо сарказма :)). Ну и что, что мои книги не нравятся "взрослым" литераторам, которые любят разбирать книгу на предложения и рассматривать под микроскопом каждое слово? Но ведь книга - это не только правильный стиль, и очень умная мысль, это еще и настроение, сюжет, смех..."
Средний класс, за вами придут люмпены! Вышибут, как тараном: пикнуть не успеете.
Проводился недавно еще один опрос: "Считаете ли вы себя писателем?" Началось поголовное кокетство, сбежалась куча фантастов, у большинства пять, шесть, десять изданных книг в твердом переплете. Все пишут слово "Писатель" с большой буквы и заявляют, что себя писателями ну никак не считают. Кем угодно - литераторами, авторами, фантастами, словесниками, беллетристами, текстовиками, лишь бы не писателями… Даже стыдно объяснять, что автор может быть только автором конкретной книги. Нет такой профессии - автор. Мы можем быть авторами этой статьи, и не более.
"Где вы работаете?" - "Я АВТОР!".
Надо понимать, тексты свои они литературой тоже не считают. Тогда - чем? Фантастикой? И почему, если ты - не писатель, ты позволяешь своим книгам выходить в свет, продаваться, наконец?! Я не строитель - купите квартиру в возведенном мной доме! Я не стоматолог - заходите, я вам пломбу поставлю! Я не женщина - хотите, я вам мальчика рожу! Я не писатель, но имейте снисхождение: если я буду СТАРАТЬСЯ, то со временем, книге к тридцатой у меня будет ПРАВИЛЬНЫЙ стиль. А пока так почитайте, как есть... Переход количества в качество. Фэн во всеоружии главных тезисов стал активно издаваться, но писателем зваться стесняется. Книжные полки от глянцевых обложек с его фамилией ломятся, а он по-прежнему не писатель.
КТО ТЫ, МАСКА?!
Гонорары ты тоже не получаешь? Отказываешься?
А читатели твои - они читатели, или нет? Может, и они стесняются...
Подвести итог под сегодняшним разговором нам хотелось бы двумя стихотворениями.
Мне плевать на хорей, амфибрахий и ямб,
Я бываю обкурен, бываю и пьян,
Мне по нраву распутство, по нраву бесчинства -
Я в натуре Омар и в натуре Хайям!
ПРО РАК
"...и шестикрылый серафим..."
А. С. Пушкин

Испив безденежья фиал,
На книжном рынке я влачился,
И шеститомный сериал
На перепутьи мне явился.
Моих ушей коснулся он,
И их наполнил денег звон:
И внял я евро колебанье,
И горний долларов полет,
Рублёвый полунощный ход,
И южной гривны прозябанье.
И он к устам моим приник
И вырвал русский мой язык,
Литературный, яркий, стильный, -
И клизму мудрыя попсы
Мне под кровавыя усы
Вложил десницей меркантильной,
Кишечный распоров мне тракт,
Он массу трепетную вынул
И долгий фьючерсный контракт





В кишки отверстые водвинул.
Как труп, на рынке я лежал,
И сериал ко мне воззвал:
"Восстань, чувак, как в ж...пу ранен,
Духовный свет в сердца пролей,
И от столицы до окраин
Руби бабло с читателЕй!"

ФАНСТРИМ, или ЗАВТРАК В ФОНТЕНБЛО
(Доклад на семинаре Творческой Мастерской "Второй Блин" на Международном фестивале фантастики "Звездный Мост-2005". Харьков, 16 сентября 2005 г.)
А не пора ли нам, друзья, позавтракать в Фонтенбло? Особо роскошествовать не станем: салат "Герцог Арагонский", котлеты "Орли", кусочек торта "Онтроме", совсем маленький. Насчет вина я не спец, но не беда, мэтр подскажет. Чего-нибудь легенькое вроде шабли или кло-де-вужо. Посидим на веранде, покурим, дворцом полюбуемся -- тем, где Бонапартий от престола отрекся. Никто не против?
Отчего я с гастрономии начал, не с фантастики? Три причины, друзья, имеется, целых три. Внимание слушателей, равно как читателей, следует привлечь, причем с первых же слов. Всем уже интересно, надеюсь? Это во-первых. Есть и во вторых. Тупое фэнье на своих форумах уверено, что мы, фантасты, пишем исключительно ради денег, выражаясь их суржиком: "Кушать хоцца!" Оправдаем доверие? Представляете, мы котлеты "Орли" вкушаем -- а фэнье "рваные грелки" жует. Лепота!
Есть и в третьих. Дело в том, что некий литературный завтрак в Фонтенбло уже состоялся -- и не без серьезных последствий. Нет, я не про несварение желудка, дела тут покруче будут. Некая литературная делегация, представляющая по их собственным словам "российский мэйнстрим", прибыла в упомянутое Фонтенбло и было покормлена "на шару" (если французистее -- "на шаромыгу") галльскими коллегами. Выпили винца, котлетой зажевали. Тре бьен и мерси боку? Если бы! Представители иных писательских союзов, на завтрак не приглашенные, завопили на весь эфир: "Самозванцы! Не вы мейнстрим -- это мы, мы мейнстрим! Нам котлету, нам!" И начался великий литературный гвалт, до сих пор Эхо бедное утихнуть не может.
Резонный вопрос: нам-то какое дело до этих шаромыг в драных подштанниках? Мы, фантасты, в подобной "шаре" не нуждаемся, грантов не выпрашиваем и завтракаем, как правило, за свой счет. Надо будет -- самих французов накормим и напоим до поросячьего визга, впервой что ли? Все так, но есть в этой забавной истории некое смысловое ядро. Уловили, конечно? Да-да, именно: "мейнстрим". Тот самый.
1.
Последние десять лет, с того самого счастливого года, когда русскоязычная фантастика начала возрождаться, нас пугают мейнстримом. Мол, чего там вы не пишете, чего не издаете, все равно мейнстримом вам не стать. Хуже того! Выясняется, что страшный мейнстрим нас, фантастов, знать не желает и в упор не видит, и что мы, бедные, много теряем от этого. Тем более гордиться, что мы -- фантасты -- по сути, грех, потому как нечем. Робкие попытки возразить на тему "Мы тоже…" парируются железным: "Вы, так вас растак, фантасты, отгораживаетесь от Большой Литературы, что ведет к отупению, измельчанию и генетическим уродствам". Подразумевается, что есть некий великий Мейнстрим (он же упомянутая Большая Литература, он же "боллитра") -- и литература второго сорта, "жанровая": для подростков, недоумков и особо озабоченных. Жуткий призрак мейнстрима год за годом висит над безвинной Фантастикой, пугает, холодом могильным дышит. Не будет вам, фантасты, литературного признания, и литературного бессмертия не будет -- и ничего не будет, потому как мы, Великий Мейнстрим, все, а вы -- никто и зовут вас никак. Фантастика -- пфе! Фи!
Не знаю, как кому, а мне в ответ на такие откровения так и хочется совершить нечто весьма и весьма решительное, а потому предлагаю… Что именно? Разобраться как следует, конечно!
Мой любимый питерский писатель Ст. (я не Иосифа Виссарионовича имею в виду) предложил как-то по иному, правда, поводу, объявить войну -- литературную. За что был, по слухам, энергично воспитан в темном коридоре, но мыслей своих не оставил. Так не пора ли и нам? Вот он, мейнстрим-супостат, всей нашей Фантастики враг смертный! Препояшем чресла, зарядим бластеры, посадим на коней арбалетчиков, наведем стрелы Перумова с разделяющими головачевками. И ка-а-ак!…
Стоп! Прежде чем "и ка-а-к…" давайте все-таки поглядим на нашего супостата. Для начала, где он? В Фонтенбло завтракает -- или слезницы по начальству пишет, без завтрака оставшись? Какие именно шаромыжники, любители за чужой счет брюхо набить, сей страшный мейнстрим представляют? Только в России писательских Союзов с полдюжины, да еще в Украине есть, и в Белоруссии, и по иным вольно плывущим странам-айсбергам хватает. Кто вы, мистер Мейнстрим? Гюльчатай, открой личико!
2.
Кого бы спросить? На первый взгляд, все понятно. Что такое мейнстрим "вообще", давно уже определено. Вот, скажем, одна из дефиниций:
Мейнстрим -- от английского словосочетания "главное, основное течение", означает, соответственно, основное течение культуры, рассчитанное на так называемую "массовую аудиторию". Противопоставляется альтернативным течениям: андерграунду, авангарду и прочим. Категория не оценочная, а, так сказать, аудиторная. У мейнстрима аудитория большая и смешанная, у прочих течений -- маленькая и избирательная, "на любителя".
Некий критик уточнил: тигр -- это мейнстрим, гиена -- альтернатива. Тигр нравится многим, гиена -- лишь некоторым. А все тот же писатель Ст. как-то изрек: "Большая Литература -- та, что издается большими тиражами". Кто бы спорил.
Итак, во всем мире мейнстрим -- это то, что читают. Стивен Кинг -- мейнстрим, и Сидни Шелдон -- мейнстрим, и Крайтон -- мейнстрим, и даже недовинченый Дэн Браун. Вот они, тигры! Значит, аналогии следуя, наши тигры -- это Акунин, это Донцова, это Перумов, Семенова, Головачев, Белянин…
Стоп, стоп, тормозить пора. Отчего? Оттого, что "у нас", это не "у них", мы все родом из Страны Чудес, как бы она не теперь не называлась. Мы рождены, чтоб Кафку сделать былью. Акунин и Перумов -- мейнстрим? Не дождетесь!
Откроем, к примеру… Да хоть "Литературную газету"*, отчего бы и нет? Читаем:
"Может быть, мейнстрим -- это тип письма, наиболее распространенный в данной национальной литературе в данную эпоху, наиболее востребованный читателем?"
Как вы уже догадались -- зась! Это "у них", у нас же солнце восходит даже не на западе -- на северо-северо юге.
"При такой постановке вопроса мейнстримом оказываются массовые жанры, что не выдерживает проверки ретроспекцией".
Ферштейн зи? Вот ужо придет мадам Ретроспекция, вот ужо рассудит. Массовый жанр?! Дави гадов, катком в асфальт впечатывай! Это, значит, изваяет какой-нибудь шелкоперишка книжку о том, как голодный студент старушку-процентщицу топором укокошил -- и подобную развлекуху мейнстримом считать? Не дождетесь!
Ладно, не дождемся -- до мадам Ретроспекции лет сто пройти должно. Значит, "наш" мейнстрим -- это то, что выдержит проверку Временем? Мудро, что ни говори. Итак, вопрос откладывается до 2105 года? Все в Фонтенбло -- дружно завтракать? Если бы! В нашей Стране Чудес мейнстрим -- не то, что читают, не то, что и через сто лет читать станут, а то… Не догадались? То, чему НАЧАЛЬСТВО таковым быть велит!
"Существуют привилегированные литературные институции, которые определяют основы национальной литературы; мейнстрим -- это тип письма, преимущественно отбираемый такими институциями. Для советской эпохи мейнстрим определялся "толстыми журналами". Ряд принципиально важных литературных явлений эпохи (в частности, проза братьев Стругацких) через "толстые журналы" не проходили и как часть мейнстрима не ощущались: мейнстрим -- это не самые яркие явления, а типичные. Но -- не всякие типичные: в советские годы была и типичная советская фантастика, и типичный советский детектив, но "толстые журналы" не наделяли эту типичность легитимностью."
Итак, во всем мире мейнстрим определяют миллионы читателей, у нас же "литературные институции", то есть фактически несколько человек. Теперь ясно? Но ведь это в советскую эпоху. А сейчас?
"И сегодня "толстые журналы" претендуют на сохранение той же роли."
И это не выдумка ностальгирующего по всесильному "начальству" критика из "Литературки". Не так давно некий редактор очень толстого журнала так и сказал: "Мы -- журнал мейнстрима". Поверил бы, только в том же интервью выяснилось, что тираж оного журнала -- 600 экземпляров. Нет, не тысяч -- просто шестьсот. И хоть у нас Страна Чудес, все равно -- не верю. Так и хочется сказать оному начальничку: "Мужик! У тебя не журнал мейнстрима, у тебя -- стенгазета. Свободен!"
Кажется, это понимаю не один я. Все тот же ностальгирующий по начальственным "ЦУ" критик вздыхает:
"Очевидно и то, что слом эпох произошел, а, следовательно, институции, канонизирующие тип письма в качестве мейнстрима, должны быть переназначены заново. Ежели отказать "толстым журналам" в таком назначении, какие институции займут их место?...Предполагается, что право определять мейнстрим перехватили у журналов издательства."
Дальше -- неинтересно. Заслуженный лакей долго и нудно размышляет, каким "институциям" (ну и словечко!) отдаться, какого барина слушать. Оставим его за этим приятным занятием да и подумаем, что из всего этого следует?
То, что с холуями и холопами от литературы нам не по пути? Конечно, да.
То, что без "институций" обойдемся, как весь мир обходится? Естественно.
Но не это главное. Главное же, на мой взгляд, то, что даже в недрах "боллитры" никакого общепризнанного мейнстрима нет -- и пока не намечается. Из той же лакейской слышится вздох:
"У меня нет готового ответа на вопрос, где пролегает сегодня мейнстрим русской прозы. Вероятно, мы находимся сейчас как раз в точке перелома, и еще несколько лет уйдет на борьбу различных литературных институций за право определять мейнстрим."
Здорово, правда? А пока институции дерутся за право "определять", смышленые авторы от Вячеслава Курицына до Андрея Василевского спешат объявить мейнстримом себя, любимого -- и своих друзей за компанию. Авось проктит, авось поверят -- и в Фонтенбло свозят. "Кушать хоцца!"
Что же выходит? А выходит, если критику поверить, что никакого страшного мейнстрима, супостата нашей Фантастики, Эдема, куда нас не пускают и не пустят, не существует и в помине. Нет, его! Ну, вообще, нет. По крайней мере, с точки зрения тех, кто в сей мейнстрим-Мальстрим очень стремится.
Мейнстрима, выходит, нет? А что есть? Кроме критиков-лакеев и кучки амбициозных и предельно голодных авторов-шаромыжников"?
3.
Позвольте напомнить очевидное. В 1991 году распалась не только страна, но и монолит советской литературы. Не только по пресловутым "национальным квартирам", но и вообще распался: по Союзам, союзикам, группам и группкам. Поделили имущество, журналы, газеты, плюхами обменялись, по судам побегали. В результате же каждый "новодел" взял себе суверенитета в полную волю, что привело к возникновению нескольких конкурирующих и крайне слабо связанным между собой самостоятельных квази-литератур. Наиболее повезло конъюнктурщикам-"демократам", под шумок "прихватизировавшим" несколько наиболее популярных в прежние годы изданий. Именно к ним примкнула сервильная критика, имеющая выходы на ТВ и "большую прессу". Большинство этих "демократов" известны лишь словесным эпатажем и прочей сорокинщиной. Зато удержанные ими, словно Зееловские высоты, позиции позволяли все последние годы уверять своих и чужих, что именно они и есть Великая Русская литература -- и ездить на завтрак в Фонтенбло. Полдюжины писательских союзов, к кормушке не допущенных, регулярно поднимали и поднимают по этому поводу вой, но без особого успеха. Заодно и те, и другие чернят от души всех возможных конкурентов -- и своих же, и детективистов, и нас, фантастов. Нас -- с особой яростью, мы тиражами в 600 экземпляров не издаемся и милостыни не просим.
Вот и вся "боллитра" в естественном своем виде.
Так чего нам таких бояться? А главное, зачем нам в этот серпентарий стремиться? Своих склок не хватает, что ли?
Это "боллитра". А наша Фантастика?
Уже приходилось констатировать, что конгломерат, именуемый современной Фантастикой, сложился в середине 1990-х не как возрождение "старой доброй" НФ, пусть и на новом витке, а как сумма совершенно различных школ, групп и авторов, буквально выпихнутых из "боллитры" за непохожесть и яркость. Выпихнутых -- куда? Прежде всего, в "фантастические" серии нескольких издательств, решившихся печатать отечественную фантастику. В результате возникла не Новая НФ, а еще одна квази-литература, еще одно феодальное княжество со всеми соответствующими атрибутами. У нас, традиционно именующих себя фантастами, есть все: и детектив, и женский роман, и мистика, и альтернативная история, и свой эстетский авангард, и своя поэзия. Критика тоже есть -- вкупе с литературоведением и библиографией. Чего нам пока не хватает, так это официальной "крыши" -- собственного Литсоюза. И слава богу! Пусть это остается самой серьезной нашей нехваткой.
Итак, мы, именующие себя и именуемые всеми прочими гордым словом "фантаст", носим имя, верное лишь в историческом смысле. Наша Фантастика заняла "нишу" "старой доброй НФ". Но -- не больше. Что у нас с этой "старой доброй" общего, кроме ностальгических воспоминаний и нескольких мэтров-ветеранов? Скажем, фэнтези, чуть ли не самое массовое наше направление, в прежние годы вообще отсутствовало. И криптоистории не было, и мистики и многого иного.
Обо всем этом приходилось говорить, но недавно сама жизнь предоставила очень серьезное доказательство данного тезиса. Если вы заметили, почти каждая из квази-литератур стремиться обзавестись полным набором "жанров" (в дилетантском понимании этого термина), не в последнюю очередь -- фантастикой. Скажем, фантастами стали Татьяна Толстая и Борис Акунин -- авторы, которым подобное в прежние годы и в страшном сне бы не приснилось. Заодно всяческие нечистые на руку эстеты пытаются "отбить" наших авторов. И ван Зайчик уже, оказывается, не фантаст и даже Андрей Лазарчук. Нужна, нужна фантастика -- даже самым распоследним эстетам! А вот недавно фантастику стали выращивать… у нас, в недрах того, что мы Фантастикой и называем! Вспомните издательство "Фаэтон", раскручивающее научно-фантастические книги Татьяны Семеновой. Зачем нам создавать НФ -- то, что в прежние годы и считалось фантастикой? Да потому, что у нас ее НЕ было! Теперь -- есть, причем реакция очень многих наших почтенных авторов вполне мейнстримовская. Зачем, мол, нам фантастика? И без нее жили! И вообще, что это за "жанр"?
Так и вспоминается старый фантастический рассказ про страшных пришельцев, поймавших группу землян и усадивших их в клетку. Те, бедолаги, никак не могли пояснить, что они -- не звери, а существа разумные. И только когда пленники поймали в клетке крысу и посадили в иную клетку, собственноручно сделанную, до инопланетян, наконец, дошло.
Только разумные существа могут держать кого-то в клетке. Только в недрах Не-Фантастики (в традиционном понимании термина) можно и нужно выращивать Фантастику, опять таки в традиционном смысле этого слова.
Все сказанное, конечно, не значит, что мы -- не Фантастика, иного имени нам и не требуется. А вот что действительно требуется, так это осознать, что между Фантастикой нынешней и тем, что так называли так полвека назад, пресловутым "жанром" НФ, общего предельно мало. Сейчас нужно говорить не о "жанре", не о методе даже, а, еще раз повторюсь, о самостоятельной квази-литературе, одной из нескольких существующих. Есть литература демократического направления (союз Пулатова), есть патриотического (союз Ганичева), и есть Фантастика, то есть мы с вами.
Чем отличаемся мы от остальных айсбергов, осколков Советской литературы? Большим количеством читателей -- раз. Меньшим количеством выходов на большую прессу и ТВ -- два. А еще? А еще мы, в отличие от всех прочих, красивые, умные и дружные. Иных отличий, пожалуй, и нет. И что из всего это следует? Пора в Фонтенбло?
4.
Вообще-то ничто не мешает. Фантастика, детектив и женский роман, заклейменные тавром "жанра", если не процветают, то, по крайней мере, живут, не тужат. Отсюда все ужимки и прыжки деятелей "боллитры". Давеча вождь одного из карликовых листосюзов на предложение принять в свои ряды фантастов в буквальном смысле слова возопил: "Только не фантастов! Только не фантастов!" Отчего так? Из-за презрения к "низкому жанру"? Так ведь даже не спросил, кто кандидат, чего издал, какого качества. Пора понять: нас отвергали и отвергают не по идейным соображениям, а исключительно как КОНКУРЕНТОВ. И мы должны относиться к "боллитре" аналогично. Это не паладины мейнстрима, не стражи духовности, даже не эстеты вполне определенной литературной ориентации, а исключительно КОНКУРЕНТЫ. Проигрывая в читательской любви, они обходят нас в холуйстве, за что имеют право регулярно лобызать начальственные ботинки в обмен на вполне материальные блага. Вот и все.
Значит? Значит, никакой войны нет -- и не будет. Не с кем спорить, некого в битве сражать. Надо просто делать свое дело. Отвечая же на призывы "не замыкаться" и не "вариться в собственном соку", охотно соглашусь: да, не следует. А следует, не прекращая работать, ясно видеть цели и перспективы. И одна из таких целей и есть тот самый мейнстрим.
Если редактор стенгазеты уверен, что он издает мейнстрим, то с куда большим основанием об этом могут заявить те, чьи тиражи в десятки раз больше. Такие авторы среди фантастов есть, не хватает им на первый взгляд лишь одного: прорыва пресловутой информационной блокады. Когда мы, фантасты, станем чаще появляться на ТВ и в "большой" прессе, количество неизбежно перейдет в качество. Как сие сделать? Это разговор отдельный, но перспективы, конечно, есть. К примеру, один писатель предложил коллегам-фантастам чаще выступать в "большой" прессе, писать рецензии, обзоры, статьи. И это можно. Годится и другое: попросту перекупить двух-трех журналистов и критиков из "боллитры", дабы осознали великую ценность фантастики и всем прочим с придыханием о том поведали. А что? Славили "Малую Землю", Бондарева и Айтматова новыми Толстыми провозглашали, пусть теперь на наше благо поработают. Противно, конечно, но к иному "боллитра" и не привыкла. Целоваться не станем -- не положено с особами подобной профессии.
И все? Нет, друзья, не все. Пора, наконец, и о главном.
5.
Критик из "Литературной газеты" при всем своем лакействе не слишком ошибается насчет мадам Ретроспекции. Большие тиражи, тьма читателей -- все-таки еще не мейнстрим.
"При такой постановке вопроса мейнстримом оказываются массовые жанры, что не выдерживает проверки ретроспекцией: вряд ли кто будет утверждать, что в России 1860-1870-х гг. мейнстрим определяли Крестовский и граф Салиас."
Простим убогому выпад против "массовых жанров", а заодно против безвинного Крестовского. Бог с ним, с веком XIX-м! Но если исходить исключительно из уже помянутой аудиторной оценки, нынешний мейнстрим это даже не Донцова, а поваренная книга вкупе с телефонной, а то и вообще Уголовный кодекс. Дело, конечно, не только в тиражах. В чем еще? В читателях, само собой -- однако в отношении не только количественном, но и качественном.
Позвольте вновь напомнить нечто общеизвестное.
Исторически сложилась так, что общество делилось и делится на две неравные части. Назывались они по-разному: аристократия и быдло, интеллигенция и народ, элита и пипл, но суть за последние два-три века не изменилась. "Две нации" -- как-то сказал Дизраэли. Да, две нации, причем отличия между ними не только имущественные, но и чисто этнографические и, конечно же, культурные. Кому "Езда в остров любви", кому "Еруслан Лазаревич", кому Надсон, кому "Сыщик Путилин", кому Иосиф Бродский -- кому Евгений Евтушенко. У каждой нации -- свои кумиры, свои любимые писатели, свои приоритеты и ожидания. Нынешняя "боллитра", представляющая прежде всего литературу для эстетов, само собой, никогда не признает мейнстримом ту же Донцову. А для читателей Донцовой Сорокин, кумир снобов-извращенцев -- тоже не мейнстрим, а… Скажем так, нечто иное.
А что же мейнстрим? А мейнстрим -- это тот достаточно редкий случай, когда книгу читают и те, и другие, и аристократы, и быдло, и народ, и интеллигенты. Было такое? Пушкин, Толстой, братья Стругацкие… Было, конечно! Есть ли сейчас? Рискну опровергнуть критика-лакея и предположить: есть. Кого из отечественных авторов сейчас читают "все"? Навскидку: Акунин, ван Зайчик, Веллер, Пелевин. Есть! Почему их читают? Потому что авторы вольно или невольно учитывают интересы и пожелания этих "всех":
1. Текст хорошего качества, но без извращений и прочих выкрутасов.
2. Сюжет интересный и вполне понятный, но ни в коем случае не примитивный, желательно, с приятным философским привкусом.
3. Привлекаются приемы из иных "жанров": детектива, фантастики, женского романа.
4. В основе же всего -- старая, добрая "психологическая" проза. Самое интересное всегда -- герои, их чувства, их мысли, их радости и печали.
Всего понемногу, качественное исполнение -- и подавай на стол хоть в Фонтенбло. Впрочем, сравнение с кухней недостаточно. Лучше представить, что вы -- где-нибудь у шоссе среди толпы не особо сытых беженцев. Всяких в толпе хватает: и работяг, и профессоров, и урок, и домохозяек. Вечер, всем грустно, всем холодно. А вы встаете и говорите этак уверенно: "Не грустите, друзья! Расскажу я вам сейчас одну очень интересную историю!"
Получится? Станут слушать? Значит, вы уже в мейнстриме. Вы -- тигр!
6.
Проверим наши выводы. Если наша Фантастика не "жанр", а литература (пусть и "квази"), один из вольных айсбергов, отколовшихся от сгинувшего монолита, значит, мы должны иметь в комплекте не только эстетов, детективистов, критиков и собственно фантастов, но и соответствующее деление: книги для "тех" -- и книги для "этих". Заметно ли у нас деление на "две нации"?
Вопрос оставляю открытым. Желающие могут сами сравнить то, что печатается в "Полдне" с тем, что печатается в "Крылове", прикинуть, куда отнести Хаецкую, а куда Никитина, побродить по джунглям нашей фэнтези. Иное интересно: а как у нас с мейнстримом? С фанстримом** -- уточним для ясности. Есть ли у нас книги, читаемые "всеми", есть ли авторы-тигры?
Думаю, да. Желающие могут сами назвать имена, их не так много, как хотелось, но они есть. Где-то раз в два года, а то и чаще, появляется книга с громким эхом: о ней говорят, спорят, читают, а после -- регулярно переиздают. И каждый видит в ней свое: высоколобые -- характеры героев и особенности языка, иные -- навороченный сюжет с неожиданным финалом. В такой книге обязательно присутствует некая изюминка, своеобразное "ноу хау", не позволяющая спутать ее с общим глянцевым "валом".
Впрочем, подробный анализ фанстрима -- тоже особый разговор.
И что же из этого следует? Все в фанстрим? Даешь по Стивену Кингу в каждый квартал? Нет, конечно. Бессмысленно призывать братьев-фантастов писать так, а не этак. Бессмысленно -- и не нужно. Но вот верно оценивать обстановку, видеть ориентиры, совсем неплохо. Нет смысла сразу готовить прыжок в "классику", творить пресловутую "нетленку". Но стремиться писать так, чтобы тебя читали если не "все" вообще, но (для начала) все -- или очень многие из тех, кто любит фантастику, можно и нужно. Никто не отменяет и не отменит ни фэнтези, ни мистику, ни альтернативную историю, ни ту же НФ, однако почему бы не попытаться быть услышанным вне привычного круга своих читателей? Мейнстрим -- не просто "основной поток", это скелет литературы, то, на чем держится все прочее. Сильный фанстрим -- сильная Фантастика. И не иначе.
Если получится -- полдела сделано. Из фанстрима в мейнстрим дорога недолгая, услышали "наши", значит, и остальные услышат. Сами господа эстеты на коленях приползут, в свои стенгазеты потянут (и ведь тянут уже!). И пусть. Чем больше Фантастики, тем лучше. Одна книга, пятая, двадцать пятая… Тогда и настанет день, когда господам из "боллитры" останется либо к нам на поклон идти, дабы на содержание взяли -- или самим писать лучше. Пусть выбирают!
А мы… А мы -- в Фонтенбло. Тенистая веранда, вид на старинный дворец, белая скатерть. Поговорим о Фэндоме, о конвентах, о литературе, о том, как хорошо на свете живется. Первый тост, само собой, за Фантастику…
Ну что, согласны?
_____________________________________________-
* Дмитрий Кузьмин. В поисках мейнстрима. //Литературная газета", 2001- № 16 (5831) -- 18 -- 24 апреля 2001 г.
** Термин Олега Ладыженского.

 Отправлено: 30.08.07 15:12. Заголовок: Re:

Интересно!
Так, некоторые комменты в процессе чтения:

"То есть, правоверный фэн берет некую сущность, которую называет сперва фантастической идеей, затем просто идеей книги, и постепенно, шаг за шагом выводит ее в ранг идеологии текста, главной мысли (чувства, мироощущения) автора."
Некоторая подмена понятий. Изначальный (не! примордиальный! :)) термин должен звучать – «техническая идея», вот от этого желательно было бы танцевать. «Фантдопущение» – это уже эволюция изначального понятия, когда наряду с классической НФ появились другие поджанры.

"Теперь мы говорим не о жизнеутверждающем начале, а наоборот, о пессимистическом - все умерли, а оставшимся в живых очень плохо. Главный признак настоящей литературы, если верить специалистам."
Т.е. Олди пытаются создавать настоящую литературу? ;)

"Вы что, никогда не читали отклики: "У автора в книге все хорошо, но крепость описана неточно: донжон должен быть на три метра выше". Вот оно! - предлагаемые обстоятельства вылезли вперед. Ну, донжон. Ну, три метра. Для литературы невероятно важно."
Ну тогда Джойс, получается, ерундой занимался?

"Итак, любители экшена унд драйва. Это люди, которые испытывают острый адреналиновый голод. Чаще всего в реальной жизни они заняты какой-нибудь достаточно нудной сидячей работой. Реплику из зала: "Программисты!" мы отметем, как неорганизованную…"
Ага. У нас на работе, например, от программирования – передозняк адреналина. Да я думаю, везде программисту приходится либо доставать правой ногой до левого уха, либо искать какую-нибудь библиотеку по китайским сайтам. На время.

"Упирая на необходимость постоянного драйва, наш фэн из всего оркестра оставляет только военный барабан. И чем дальше, тем больше его психика требует "дозы"."
Аналогия: хардкор. Кстати говоря, ведь хэви-метал очень интересная, сложная музыка, но фанам давай «погромче и подешевле».

К 5 пункту. Что касается «путешественников по отражениям» - последовательность немного другая: вначале хохмачи, потом маньяки. В эльфятнике было именно так.
Да! А четвертая стадия - приходит Питер Джексон. :)

"Третье место заняла Принцесса Читабельность (около 20% голосов). Чувствуете кайф самого слова? - ЧИТАБЕЛЬНОСТЬ..."
Это значит, описания на уровне «он пошел туда-то и замочил того-то» и диалоги типа: «А ты чего?» - «Да я ваще». То есть, именно то, что нечитабельно для читателя хотя бы средних способностей.

"ЯЗЫК, основное средство выразительности книги, единственный инструмент писателей - нет у нас другого инструмента! - нужен одному проценту читателей!"
Не знаю, плакать или смеяться по поводу попадания в 1%...

"Кого из отечественных авторов сейчас читают "все"? Навскидку: Акунин, ван Зайчик, Веллер, Пелевин."
Ван Зайчика не читают (может, потому что на него с первой книги свалился «черный пиар»).

"Текст хорошего качества, но без извращений и прочих выкрутасов."
Пелевин? Олди, окститесь! :)